Берлин – очень необычная европейская столица. Но мы расскажем не об истории города, его ресторанах или клубной жизни, а о его людях…
Три человека, с которыми мы пообщались в этом городе, не похожи друг на друга, при этом у них есть общее. В Берлине им легко дышится. И это город, который стал для них своим.
Luvinskiy, музыкант и композитор.
Париж – Берлин.
Сколько ты уже живешь в Берлине?
Полтора года.
Почему Берлин?
Это мог бы быть Гонконг, например, но так уж вышло, что Берлин. Я побывал здесь первый раз около 6 лет назад, и мне дико понравился город и атмосфера. В Париже стало невыносимо, что-то случилось с Парижем. Там стало очень скучно, там people хотят делать что-то только «про себя», не важно, что именно, но себя прославляющее. Поэтому я подумал: «так-так, а как насчет других городов? Лос-Анджелес, например, или Берлин?», - и я выбрал Берлин.
Забавно, с одной стороны, в Берлине невероятно круто, потому что здесь сейчас сконцентрирована масса творческих людей со всего мира, а с другой стороны, – ты сам становишься одним из многих, все вокруг делают то же самое – каждый второй – писатель, художник, композитор. На меня и мое творчество очень повлиял переезд в Берлин. Я играю музыку вживую, а когда это происходит, очень важна атмосфера и публика, которая слушает, – все это влияет и становится частью, и поэтому мое творчество сильно изменилось.
А язык?
Я вообще хожу тут в языковую школу и учу немецкий, он очень отличается от французского и английского, а мне хочется стать частью того, что происходит вокруг, потому что язык, конечно, создает некоторый барьер, но когда начинаешь его изуchatь, понимаешь, какой это прекрасный язык, такой аккуратный, точный и насыщенный.
Как ты относишься к глобализации?
Для меня это Easy Jet. Это действительно происходит, и мне это нравится. Благодаря этому я здесь.
Расскажи про проект, над которым работаешь сейчас.
Сейчас мы выпускаем новый альбом, и я много пишу, почти каждый день я пишу по несколько песен, у меня накопилось уже несколько сотен песен готового материала.
Идеальный день в Берлине
Хмм... Я рано просыпаюсь, очень люблю читать, почти каждый день я читаю по одной книге. Я люблю настоящую литературу, вот из русских мне очень нравится Сорокин, я уже прочитал 5 или 6 его книг. Еще я люблю готовить, почти никогда не ем в ресторанах, для меня это, как музыка, как живое выступление, – я смешиваю все кухни, все продукты и приправы, это кайф. Так вот, идеальный день – это проснуться, прочесть книгу, приготовить еду, вкусно поесть, заняться любовью – очень простые вещи, знаете ли, я вообще-то так и живу! Вечером можно сходить куда-то, потанцевать от души, вернуться домой и написать песню, как-то так.
Часто выходишь в аут?
О да, здесь это происходит постоянно – столько совершенно разных и интересных мероприятий. Практически везде во всех заведениях стоят отменные саундсистемы, поэтому все зависит от промо-группы, которая организует мероприятие. В разные дни в одном и том же месте могут быть техно, регги или классика. Много действительно профессиональных людей и плюс много энтузиастов, которые делают что-то свое.
Восток или Запад?
Восток, конечно. Тут все время что-то происходит. Я живу в восточной части Кройцберга, практически в Восточном Берлине.
Как передвигаешься по Берлину?
На велосипеде. Даже зимой. Зимой это освежает, прочищает мозги! Вообще настроение у города совсем другое зимой, другая атмосфера, мне даже нравится больше, чем летом – на улицах мало людей, все такое замерзшее, как будто на паузе, немного грустное и меланхоличное, простое и прозрачное... мне нравится! Да и холода я не боюсь.
Что дальше?
Я бы хотел побывать в Москве! В Лос-Анджелесе тоже, я был в Нью-Йорке, там у меня много друзей, про Лос-Анджелес только слышал – там много разных людей, все открыты к любым экспериментам, много музыки, движения. Единственный минус Лос-Анджелеса – это отсутствие зимы.
Почему у тебя нет мобильного телефона и фейсбука?
О, это потеря времени, серьезно. У меня просто нет на это времени. Я же говорил уже, что люблю читать, читаю одну книгу в день. Вот представьте, сколько на это уходит. А мобильный и соцсети – это сплошная прокрастинация. Это просто не мое. Тем не менее, я отлично коммуницирую с людьми – у меня есть имейл, и этого достаточно! Вот мы же встретились и прекрасно общаемся. Это, как ездить на машине и ходить пешком, понимаете? Я просто хожу пешком, вот и все.
Любовь! Меня на многое толкает любовь: в свое время я переехал в Нью-Йорк потому, что был влюблен в девушку из Нью-Йорка, но увы, у нас ничего не получилось, и я решил вернуться в Глазго, по дороге ненадолго заехал в Манчестер – там готовился один крупный проект, в котором меня пригласили участвовать, – и влюбился!
И что, вот так сразу в Берлин?
Мог бы и в Тель-Авив угодить – моя девушка израильтянка, но живет в Берлине, так что мне, можно сказать, повезло. Я очень люблю Берлин, на самом деле я уже жил в Берлине до этого – в 1997 году, но так сложилось, что уехал оттуда.
А в западном или восточном?
Я не могу жить в восточном Берлине. Тогда, в девяностых, я жил в Шарлотенбурге, а сейчас мы живем в Кройцберге. Я недавно посмотрел этот фильм – «The life of others». Это очень красивый, прекрасно сделанный фильм, но когда ты гуляешь по Пренцлауербергу после этого кино, конечно, смотришь на все иначе.
Здесь недорого, вместе с тем качество жизни высокое – я, наверное, не должен этого говорить, потому что мы не хотим, чтобы в Берлин рванула куча народу.
Что ты можешь сказать про берлинцев?
Я вообще не часто выхожу куда-нибудь потусоваться, в свое время переборщил с тусовками, но в Берлине мне это нравится, как нигде - потому что здесь отношения между людьми простые, все поддерживают друг друга, теплая атмосфера. В Берлине правит какая-то странная дикая энергия, возникшая из этого противостояния «восток-запад». Все страстно и пассивно-спокойно одновременно. Люди и пространство открытые, мне этого не хватало в Нью-Йорке, например. В Берлине физически много пространства, думаю это влияет на атмосферу города. Вместе с тем - это очень удобный для жизни город – я езжу на работу на велосипеде каждый день.
Каково быть художником в Берлине?
В Берлине нет этого фетиша художника, какой присутствует в Лондоне и в Нью-Йорке, здесь тебя не будут ставить на обложки глянцевых журналов. И в Лондоне, и в Нью-Йорке, и в Берлине просто невероятное количество художников, и поэтому я не думаю, что тут дело в количестве, а просто в ином отношении к жизни и творчеству. В Берлине у меня нет галереи, например, и я счастлив! Нет контрактов, нет обязательств. Вообще в Берлине нет обязательств - вот, что приятно.
Я абсолютно счастлив вырваться из Великобритании. Вот представьте: я разговариваю со своей девушкой на английском, она говорит с нашей дочерью на иврите, няня у нас португалка, по-английски ни слова, поэтому я разговариваю с ней по-французски, а она говорит с нашей дочерью на португальском, и время от времени на немецком, иногда к нам приходит убираться русская женщина, и она во время работы поет по-русски. Такого никогда не произошло бы со мной в Лондоне или в Глазго, а мне это очень нравится, и мне нравится, что моя дочь растет в таком мультинациональном контексте.
Смотря, как считать – можно с 2001, а можно с 1984. Первый раз я приехал в восточный Берлин в 1984 году, год Оруэлла, между прочим, и это, наверное, был самый оруэллский город в то время. Мы вышли с мамой с вокзала Остбанхоф, как раз там, где сейчас Eastside Gallery, сели в такси и поехали вдоль стены...
Стена – это такой объект, который до сих пор определяет весь город в некоторой степени. Можно по-разному это интерпретировать и воспринимать. Я ее видел еще тогда, живьем, и, естественно, она навсегда сломала мне мозг. Как и всем, кто ее видел и пережил, большинство людей не могут ее забыть. Это такая психоделически-реальная вещь, такая фантастическая граница, за которой начинается совершенно другой мир.
Со мной произошла странная история, в 2004 году, ровно 20 лет после первого визита, я ночью случайно сел не в тот автобус, зачитался и уехал совершенно в противоположный конец города – и оказался ровно на той улице, на которой жил в 1984, в еще абсолютно незыблемом советском Берлине. Это был такой трип для меня, когда я это внезапно осознал. Я почему-то на каком-то мистическом уровне уверен, что Берлин – это именно то место, где мне надо быть сейчас. И не только мне – я бы многим посоветовал.
Хорошо, тогда охарактеризуй атмосферу нынешнего Берлина?
Берлин сейчас – это как Нью-Йорк 80-90-х. Это центр мира, центр богемы, творчества, свободы. Секрет, причина этой особой атмосферы, которая тут воцарилась, вот в чем: западный Берлин был особой зоной ФРГ, с особым статусом – те, кто приезжал сюда из Западной Германии, освобождались от службы в армии. Сюда приманивали людей. Пацифисты все сюда стягивались. Был льготный налоговый статус – можно было уходить от налогов. Приезжающим давали жилье, какие-то средства, город накачивали деньгами. В общем экономические законы здесь не действовали. Здесь можно было ничего не делать или очень расслабленно что-то поделывать. Это был символ западного мира, такой ВДНХ западного мира – все должны были знать, что здесь очень круто.
И на Востоке соответственно тоже не было никакой экономики, потому что какая тут была экономика – плановая. Сардельки были очень вкусные, а в остальном полный швах. Когда все гикнулось – гикнулось не только на Востоке, но и на Западе, потому что особый статус исчез, и потоки денег закончились. И в итоге восток как бы приподнялся по уровню жизни и всего остального, а запад просел. И установился некий средний уровень, баланс. Если бы это была не столица, в этот момент Берлин превратился бы в руины. Большого бизнеса здесь нет, производства нет, за небольшим исключением. Но государство вынуждено поддерживать столицу, и поэтому жизнь тут не прекращается.
Сейчас в Берлине живет меньше людей, чем до объединения. Помимо тех, кто бежал из восточного Берлина на Запад, огромное количество людей уехало из Западного Берлина – например, американские, английские и французские войска, которые стояли в Западном Берлине. То, что происходит здесь, - это контртренд всему остальному экономическому миру, этот город существует вне экономической логики. И в этом есть позитивные моменты. Это дает возможность развиваться всевозможным творческим процессам без экономического прессинга. Это интересное пространство вне систем. И сейчас это привлекает большое количество людей, начался такой новый виток. Если в 90-х это было очень революционно и альтернативно – такое панк-движение, то сейчас – это people с макбуками. Но это все равно очень творческая атмосфера.
Причем прирост населения в городе происходит в основном за счет иностранцев – немцы уезжают, а приезжают молодые творческие people из других мест. Сюда не поедет клерк, чтобы сделать карьеру в банке, но приедет человек, чтобы, например, создать свою группу. И с точки зрения бизнеса - это, наверное, мало что даст, но с точки зрения творчества - это дает свои плоды. Вот, например, группа BONAPARTE – ее возглавляет швейцарец, появилась группа в Барселоне, а сейчас они базируются в Берлине.
Создается впеchatление, что жизнь тут настолько проста, что все толпы этих творческих людей в Берлине ничего не делают и ничего по-настоящему яркого не происходит... Это не так – как раз в творческой среде конкуренция тут очень жесткая. Тут сложилась двойственная ситуация – все очень дружелюбные и милые, этакое братство, но при малейшей надежде на успех -все по головам пойдут. Потому что все так или иначе хотят успеха, будь то его материальные проявления или медийный подъем. Есть, разумеется, контрсистемные художники, которые не ищут успеха как такового и творят ради «искусства». Яркий представитель такого направления – это Алеша Ромпе, человек, руководивший группой Feeling B – самой крутой альтернативной группой ГДР, из которой впоследствии возник Rammstein. Это был человек, олицетворявший абсолютную альтернативность всему – сквотер, панк, гражданин Швейцарии, который самовольно вернулся в ГДР. В Берлине постоянно появляются какие-то культурные явления. Вот, например, сегодняшний герой Берлина – Alexander Marcus.
Как язык, новая языковая среда повлияла на тебя?
Я сейчас пишу по-немецки, по крайней мере пытаюсь, участвую в немецких поэтических чтениях. Немецкий не родной мой язык, я не владею им в совершенстве, но тем не менее за несколько лет у меня накопилось немецкоязычного материала на целую книгу. Я выступал на poetry slams и даже победил в 2007 на международном конкурсе Берлинского литературного фестиваля.
В своем творчестве я стараюсь русскую абсурдистскую поэзию адаптировать к немецкому языку, передав при этом межязыковой месседж.
Я себя чувствую чужим среди своих. Я себя и в России всегда чувствовал чужим, и когда я приехал сюда – это чувство просто стало нормальным, здесь это действительно так. Сегодня в Берлине процветает поэзия, сценическая поэзия, поэтический перформанс, тут просто невероятный поэтический расцвет – огромное движение, поэтические слэмы собирают по несколько тысяч человек зрителей, а победители становятся медийными персонами. И это только одно направление в поэзии, есть еще такое направление, как литературный перформанс, по-русски даже термина такого еще нет - это как рок-группа, только все в ней писатели, создающие тексты, которые действительно интересно слушать. Это такие литературные чтения, но в очень мощном исполнении. Это настоящее крупное культурное явление.
Моя мечта – написать такую книгу в прозе, по-немецки, это может быть роман или серия рассказов, в которой будет отображен мой опыт внедрения. Я себя чувствую таким Суперменом наоборот – как известно, супермен прилетел с погибшей планеты на Землю, так и я, прилетел в Берлин с погибшей планеты Советский Союз, только супермен обладал сверхсилами, а я скорее сверхслабостями. И эта книга будет исполнена в виде должностного дневника, доклада начальству о ходе операции, так сказать. Этот текст из концептуальных соображений должен быть написан по-немецки.
Здесь много иностранцев, которые пишут на немецком, – русские, сербы, турки, итальянцы. Немецкий язык неожиданно становится международным языком, который объединяет все эти диаспоры. Хотя он вроде бы такой консервативный и не любит ничего иностранного.
Твой текущий проект?
Это «PANDA не-только-русский театр». PANDA расшифровывается как Poetry Art Network Dream Action. Официально PANDA существует с января 2010 г. и расположена в Kulturbrauerei. Над Пандой вместе со мной работает Петр Горьев, а также несколько активистов-энтузиастов. Мы сочетаем музыкальные, поэтические и арт-перформансные проекты с правозащитно-оппозиционным душком.
Из последних наших проектов – акция под названием АРА – Антифашисткая Русская Акция в поддержку химкинских заложников антифашистов, а также акция по сбору подписей солидарности с Олегом Мавромати, русским художником-акционистом, которого Болгария может выдать России, где его ждет срок за один из его перформансов.
Мы стараемся приглашать к нам в театр не только русских оппозиционеров, но и представителей других наций – вот у нас сложился отличный коннект с Литвой, много музыкальных и поэтических проектов приезжают и выступают в нашем театре, есть планы пригласить представителей иранской диаспоры. Плюс ко всему, мы организуем самый большой поэтический слем за пределами России.
Как ты относишься к глобализации?
Я сторонник глобализации! Я считаю, что все остатки социализма должны быть сметены, все коммунисты должны быть отправлены в Непал, а Западный Берлин должен быть восстановлен, обнесен стеной и финансирован. Шутка.
Все тексты и изображения являются собственностью проекта, если иное не указано в материалах.
Любое полное или частичное использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения администрации проекта.
лучше быть не может
потрясающе
нейтрально
плохо
не оценивалась
